Борис Ручьев Тополь

Проплыла глубокий омут, вышла на берег светла, шла по берегу крутому, колокольчики рвала, к белокаменному дому вдоль по городу прошла. Так прошла — взлетали шторы в стооконных корпусах, тополя, как семафоры, застывали на носках. Все дорожки молча звали, тихо кланялись цветы, и звенели звоном стали деревянные мосты. И вполголоса спросили горожанки у ворот: — Кто такая, всех красивей, вдоль по городу идет?. Трижды я ходил обходом, трижды шел навстречу ей, поклонился мимоходом в самой тесной из аллей. Только дрогнули ресницы, будто крылья синих птиц, не могла остановиться, не могла поднять ресниц. Ночь спустилась. Дня не жалко. Спи. А я приду к огню. Невеселым горожанкам небылицу сочиню: как стоял в долине тополь, по бокам — вершины гор, этот тополь как закопан, не поливан до сих пор. В жажде сох, страдал в обиде, неприметен и угрюм, ничего кругом не видел от своих угрюмых дум. В жаркий месяц соловьиный, в день — каленный добела, между солнцем и долиной тучка малая плыла. Не сложила тучка крылья, прогремела стороной, тополь издали накрыла синей тенью дождевой. И увидел тополь: в мире освеженный он стоит, развернув над корнем шире ветки теплые свои. Перед ним — горит малина, перед ним — за садом сад, семицветна вся долина, стоголосы все леса. Весь малинник в птичьем свисте, камни гор кругом гудят, искры молний, трепет листьев — всё — в предчувствии дождя.

1936