Дмитрий Сухарев Должность

Любя, шутя и немного дразня, Вернее, полюбливая и поддразнивая, Хорошие, добрые в общем друзья Называли его Некрофилом.

Мол, стoит кому-нибудь помереть, Хоть самой-пресамой усохшей старушке, Слагавшей в первую треть нэпа Триолеты, сонеты или частушки, Он — тут как тут: Постоит в карауле, Попросят, скажет прощальное слово, И слово его об усопшей бабуле Прозвучит толково, сурово и нежно.

Этой своей симпатичной необщностью Он был настоящим кладом Для всей, так сказать, общественности, Командующей парадом В Московской писательской организации (Где больше принято огрызаться).

Но вот Некрофил и сам усоп, Никто не лезет плечом под гроб, И хоть заняты все другие места, Его непонятная должность пуста.

Я прочитал, И весьма внимательно, Книжки и рукописи Некрофила И должен сказать, что средь них не найдено Такой, которая б не кровила. В этом писательском фонде Все единицы хранения Кровят, как кровили на фронте Все фронтовые ранения.

Поэтому я имею Свою небольшую идею Касательно некрофильства. Она такова:

Слова Выстраивают поэта, Как он расставляет их, И нет у него портрета Иного, чем свой же стих. Когда они не на месте В моём или чьём стихе, Они — орудие мести, И мы погрязаем в грехе.

И мы с вами ищем славы, А он был поэтом чести, И даже в потоке лавы Стояли слова на месте — Единственном! И на месте, Единственном, как строка, Стоял он, хранитель чести, в облике Обрюзгшего старика.

1986