Николай Заболоцкий Гурзуф ночью

Для северных песен ненадобен юг: Родились они средь туманов и вьюг, Качанию лиственниц вторя. Они — чужестранцы на этой земле, На этой покрытой цветами скале, В сиянии южного моря.

В Гурзуфе всю ночь голосят петухи. Здесь улица — род коридора. Здесь спит парикмахер, любитель ухи, Который стрижет Черномора. Царапая кузов о камни крыльца, Здесь утром автобус гудит без конца, Таща ротозеев из Ялты. Здесь толпы лихих санаторных гуляк Несут за собой аромат кулебяк, Как будто в харчевню попал ты.

Наплававшись по морю, стая парней Здесь бродит с заезжей сиреной. Питомцы Нептуна блаженствуют с ней, Гитарой бренча несравненной. Здесь две затонувшие в море скалы, К которым стремился и Плиний, Вздымают из влаги тупые углы Своих переломанных линий.

А ночь, как царица на троне из туч, Колеблет прожектора медленный луч, И море шумит до рассвета, И, слушая, как голосят петухи, Внизу у калитки толпятся стихи — Свидетели южного лета. Толпятся без страха и тычут свой нос В кувшинчики еле открывшихся роз, И пьют их дыханье, и странно, Что, спавшие где-то на севере, вдруг Они залетели на пламенный юг — Холодные дети тумана.