Илья Зданевич Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе...

Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе, за чугуном ворот угомонился дом. В пионовом венке, на каменной террасе стояла женщина овитая хмелем. Смеялось проседью сиреневое платье, шуршал языческий избалованный рот, но платье прятало комедию Распятья, чело – изорванные отсветы забот, На пожелтелую потоптанную грядку Снялся с инжирника ширококрылый грач. Лицо отбросилось в потрескавшейся кадке, В глазах осыпался осолнцевшийся плач. Темнозеленые подстриженные туи Пленили стенами заброшенный пустырь. Избалованный рот голубил поцелуи, покорная душа просилась в монастырь. В прозрачном сумерке у ясеневой рощи метался нетопырь о ночи говоря. Но тихо над ольхой неумолимо тощей, как мальчик, всхлипывала глупая заря.

1912