Юлия Жадовская Милосердный самарянин

Покрытый ранами, поверженный во прах, Лежал я при пути в томленье и слезах И думал про себя в тоске невыразимой; «О, где моя родня? Где близкий? Где любимый? о И много мимо шло… Но что ж? Никто из них Не думал облегчить тяжёлых ран моих. Иной бы и желал, да в даль его манила Житейской суеты губительная сила, Иных пугал вид ран и мой тяжёлый стон. Уж мной овладевал холодный смерти сон, Уж на устах моих стенанья замирали. В тускнеющих очах уж слёзы застывали… Но вот пришёл один, склонился надо мной И слёзы мне отёр спасительной рукой; Он был неведом мне, но полн святой любовью — Текущею из ран не погнушался кровью: Он взял меня с собой и помогал мне сам, И лил на раны мне целительный бальзам, — И голос мне сказал в душе неотразимый: »Вот кто родня тебе, кто близкий, кто любимый!"

1864