Амари Николай I

1. «Как медленно течет по жилам кровь…»

Как медленно течет по жилам кровь, Как холодно-неторопливо. Не высекала искр в душе твоей любовь: Ты как кремень, и нет огнива! Как вяло тянутся холодной прозой дни: Ни слов, ни мук, ни слез, ни страсти. Душа полна одним, знакомым искони, Холодным сладострастьем власти. Повсюду в зеркалах красивое лицо И стан величественно стройный. Упругой воли узкое кольцо Смиряет нервов трепет беспокойный. Но всё ж порою сон медлительной души Прорежет их внезапный скрежет, Как будто мышь грызет, скребет в ночной тиши Иль кто-то по стеклу визгливо режет.

2. «Помнит он те недели…»

Помнит он те недели, Когда они вместе сидели, Невеста с женихом. Помнит он те недели, Когда Малек Аделя Они читали вдвоем. Читать ему было скучно, Вздыхать ему было скучно, Какой забавой докучной Казалась любовь ему! Но он знал, что это надо: Поцелуи и нежные взгляды, Воздыхания и наряды, — Он не знает сам почему, Но он твердо знает, что надо. Есть ученья и есть парады, Представленья и маскарады, Панихиды, разводы, награды, И любви есть также обряды, Нужно знать добросовестно их. Вот назначен он батальонным, Будет после и дивизионным, А теперь быть должен влюбленным, Как прилежный и нежный жених.

3. В Государственном Совете

На кафедре высокий молодой человек Громко, не подымая тяжелых век, Читает. На бумагу падает бледный свет, И вокруг Государственный Совет Благоговейно внимает Всей своей верной лягавой душой, Как хозяину преданный пес большой, В слуховые трубки И в трубочки рук Впитывая, как губки, Каждый звук. Устами, глазами Пьют слова. Лысыми и блестящими лбами, От краски зелеными волосами, Порами явных и тайных морщин Внемлют, слышат, Дышат едва, И громкий голос, Благодатный ветр высочайших слов, Еле колышет Перезрелый колос Старческих отяжелевших голов. Слились все: Лопухин, в своей пышной красе, Великолепный вельможа, И мумия юноши, вставшая с ложа, — Оленин с мальчишеским древним лицом, Граф Литта с мальтийским крестом, Наивный и седокудрый Карамзин, и Сперанский мудрый, Князь Куракин и Кочубей, И маленький буффа — Голицын. Не разберешь, хоть убей, Где виги, где тори — Все лица Слились в одно. И оно С блаженством во взоре В некое светоносное море Погружено. «Ангелом я покойным дышу, Пусть он мне предводительствует, Но можем ли мы рисковать Положением государства, Этого обожаемого отечества? Я исполняю свой долг. Присягну как первый верноподданный Брату и моему Государю». И вот Старцы его обступили в волненьи. «О, самоотверженье!.. Подвиг!.. Царственный род!..» И мокрыми поцелуями Целуя его в рот, В грудь, в плечи, в живот, Протестуя всеми подаграми, ревматизмами, почечуями, В ответ На слов превыспренних ворох С блаженной тоскою во взорах Шептали ему верноподданно-слабое «нет!».