Владимир Бенедиктов Неотвязная мысль

Как привяжется, как прилепится К уму — разуму думка праздная, Мысль докучная в мозг твой вцепится И клюет его, неотвязная, И подобная птице — ворону Так и каркает в самом темени: Норовлю от ней как бы в сторону, Говорю: «Пусти! Нету времени. День рабочий мне начинается И кончается он заботою»; — А несносная упирается: Я с тобой, дескать, поработаю! И становится мне помехою, И с помехою той досадною, Что ни сделаю — все с прорехою Иль с заплаткою неприглядною. Вспомнишь прошлое: были случаи — Сердце юное поразнежится, Забурлят в уме мысли жгучие, И одна из них в душу врежется И займет она всю головушку — Мысль про тайную ласку дружнюю, Аль про девушку, аль про вдовушку, Аль — на грех — беду — про замужнюю, Да как жаркое сердце свяжется С этой думкою полюбовною — Вся вселенная тебе кажется Софьей Павловной; Ольгой Львовною; Всюду прелести совершенные, Всюду милые да прекрасные, Ненаглядные, незабвенные! В небе Лидии очи ясные Во звездах тебе зажигаются, Ветерок звенит Маши голосом, Ветки дерева завиваются Насти локонов мягким волосом; Стих горит в уме с рифмой бешеной — Стих, откованный сердца молотом; На людей глядит, как помешанной; Мишуру дают — платишь золотом. Дело прошлое! Дело древности! Сколько дел моих ты расстроило! Сколько было там глупой ревности!.. Да с любовью — то хоть уж стоило Побезумствовать, покуражиться; А теперь — то что? — Словно старая Баба хилая, мысль привяжется Худощавая, сухопарая; С теми ль встретишься, с кем ты водишься, — Речь их сладкая — мед малиновый, Ты уж словце сказать не находишься! Как чурбан какой, пень осиновый, С головою своей бесталанною Дураком стоишь, заминаешься, И на мысль свою окаянную Всеми силами ополчаешься; Гонишь прочь ее речью грубою: «Вон из Питера! В подмосковную! Не сравню ж тебя я, беззубую, С Софьей Павловной, с Ольгой Львовною. Отцепись же ты, сухопарая, Неотвязная, безотходная! Убирайся прочь, баба старая! Фекла Савишна ты негодная! » Я гоню ее с криком, топотом, Не стихом кричу — прозой рубленной, А она в ответ полушепотом: «Не узнал меня, мой возлюбленной! А все та же я, только смолоду Я жила с тобой в женской прелести, Но прибавилось в жизни холоду — И осунулись бабьи челюсти; Целовать меня не потянешься, Счастья дать тебе не могущую, Да зато во мне не обманешься, Говорю тебе правду сущую, И служу тебе верной парою, И угрюмая, и суровая, За тобой хожу бабой старою, А за мной идет баба новая: В белизне она появляется, И суха, суха — одни косточки, А идет она — ухмыляется, А коса у ней вместо тросточки. То не та коса благовонная, Что, обвитая лентой тонкою И тройным жгутом заплетенная, Гордо держится под гребенкою, Что сушит, крушит сердце юноши, Что — корона днем самопышная, А рассыплется до полуночи — Покрывало сбрось: вещь излишняя! Для двоих тут есть чем закутаться, Да останется — сердцу ярому, Чем на век еще перепутаться И веревку вить мужу старому. То не та коса! — как свистящая Сабля острая, круто — гнутая, То коса всех кос, всекосящая; С той косой идет баба лютая. Нет кудрей у ней — нечем встряхивать, Голова у ней безволосая, Лишь косой вертеть да помахивать Любит бабушка та курносая».

1859