Владимир Бенедиктов Возвратись!

В поход мы рядились; все прихоти — в пламень, А сабли на отпуск, коней на зерно; — О, весело шаркать железом о камень И думать: вот скоро взыграет оно! Вот скоро при взмахе блеснет и присвистнет! Где жизнь твоя, ратник? Была такова! Фонтанами влага багровая прыснет, Расколото сердце, в ногах голова! А кони — а кони — я помню лихова! Казацкая прелесть; глаза — два огня; Друзья любовались, и чаша донскова Ходила во здравье донского коня. Он ратный сочлен мой, я мыслил порою, Я праведной чести с него не сниму: Пол — бремени пусть он разносит со мною, А славу добуду — пол — славы ему!

Уже мы если, снаряженные к брани, Родным и знакомым последний привет; Гремучие клики прощальных желаний Летели, как буря, за нами вослед. Друзья мне сулили в чужбине крамольной За почестью почесть, кресты на кресты… О други, простите! — Довольно! Довольно! А что не спросили: воротишься ль ты?

Наперстники славы — мы дев покидали, Любимых красавиц родной стороны, И рыцарским жаром сердца трепетали Под медным, тяжелым убором войны. «Прости! » — прошептал я моей ненаглядной У ног ее брякнул предбитвенный меч; — Смутилась — и лепет волшебно — нескладный Сменил ее тихую, плавную речь. Не общим желаньем она пламенела, — Нет, заревом чувства ланиты зажглись; С последним лобзаньем в устах ее млело Одно только слово, одно: «возвратись! »

Чу! грянули трубы; колонны столпились; Радушно — покорны священному звуку, Торжественно, дружно главы обнажились; Ружье на молитву, душа к божеству! В глазах просияла, протеплилась вера, Небесною влагой намокли глаза: По длинным, по мшистым усам гренадера Украдкой сбежала красотка — слеза.

Вломились в чужбину незванные гости, Железо копыт бороздило поля, Обильным посевом ложилися кости, Потоками крови тучнела земля, — И выросли мира плоды золотые, И снова мечи потонули в ножнах, И шумно помчались в пределы родные Орлы полуночи на рьянах крылах. Обратно летел я с мечтою сердечной, С кипучею думой: «там дева твоя! » Друзья выходили толпою навстречной: «Здорово, товарищ! » — «Пустите, друзья! Меня вы хотели зреть в почести бранной, А я только сердце домой воротил! »

Сказал — и спеша к моей милой, желанной, Впервые ударом коня оскорбил; Но он, благородный, обиду прощая, Домчал меня метко к жилищу красы; Влетел — все как было; пришельца встречая, Приветно визжали знакомые псы, И кланялись низко знакомые слуги, И узнанный всеми, и встречен, как свой, Горя нетерпеньем, к бесценной подруге Ворвался я жадно в заветный покой. Красавица вышла; — в восторге прижать я Хотел ее к сердцу и ринулся к ней, Но, кинуты в воздух, замерзли объятья, И слезы вернулись назад из очей. То злобно сжимались неверной уста, То тихо струилась улыбкой ужасной — И адски блистала змея — красота. Все кончило время; душа отстрадалась; О деве — злодейке мечты унеслись; Но в сумрачном сердце доныне осталось Одно ее слово, одно: «возвратись! »

1838