Дмитрий Быков Баллада об Индире Ганди

Ясный день. Полжизни. Девятый класс. Тротуары с тенью рябою. Мне еще четырнадцать (ВХУТЕМАС Так и просится сам собою).

Мы встречаем Ганди. Звучат смешки. «Хинди-руси!» — несутся крики. Нам раздали радужные флажки И непахнущие гвоздики.

Бабье лето. Солнце. Нескучный сад С проступающей желтизною, Десять классов, выстроившихся в ряд С подкупающей кривизною.

Наконец стремительный, словно «вжик», Показавшись на миг единый И в глазах размазавшись через миг, Пролетает кортеж с Индирой.

Он летит туда, обгоняя звук, Оставляя бензинный запах, Где ее уже поджидает друг Всех раскосых и чернозадых.

(Говорят, что далее был позор, Ибо в тот же буквально вечер, На Индиру Ганди взглянув в упор, Он сказал ей «Маргарет Тэтчер»).

Я стою с друзьями и всех люблю. Что мне Брежнев и что Индира! Мы купили, сбросившись по рублю, Три «Тархуна» и три пломбира.

Вслед кортежу выкрикнув «Хинди-бхай» И еще по полтине вынув, Мы пошли к реке, на речной трамвай, И доехали до трамплинов.

Я не помню счастья острей, ясней, Чем на мусорной водной глади, В сентябре, в присутствии двух друзей, После встречи Индиры Ганди.

В этот день в компании трех гуляк, От тепла разомлевших малость, Отчего-то делалось то и так, Что желалось и как желалось.

В равновесье дивном сходились лень, Дружба, осень, теплынь, свобода… Я пытался вычислить тот же день Девяносто шестого года:

Повтори все это хоть раз, хотя, Вероятно, забудешь дату! Отзовись четырнадцать лет спустя Вполовину младшему брату!

…Мы себе позволили высший шик: Соглядатай, оставь насмешки. О, как счастлив был я, сырой шашлык Поедая в летней кафешке!

Утверждаю это наперекор Всей прозападной пропаганде. Боже мой, полжизни прошло с тех пор! Пронеслось, как Индира Ганди.

Что ответить, милый, на твой призыв? В мире пусто, в Отчизне худо. Первый друг мой спился и еле жив, А второй умотал отсюда.

Потускнели блики на глади вод, В небесах не хватает синьки, А Индиру Ганди в упор, в живот Застрелили тупые сикхи.

Так и вижу рай, где второй Ильич В генеральском своем мундире Говорит Индире бескрайний спич — Все о мире в загробном мире.

После них явилась другая рать И пришли времена распада, Где уже приходится выбирать: Либо то, либо так, как надо.

Если хочешь что-нибудь обо мне, — Отвечаю в твоем же вкусе. Я иду как раз по той стороне, Где кричали вы «Хинди-руси».

Я иду купить себе сигарет, Замерзаю в облезлой шкуре, И проспект безветренный смотрит вслед Уходящей моей натуре.

Я иду себе, и на том мерси, Что особо не искалечен. Чем живу — подробностей не проси: Все равно не скажу, что нечем.

Эта жизнь не то чтобы стала злей И не то чтобы сразу губит, Но черту догадок твоих о ней Разорвет, как Лолиту Гумберт.

И когда собакою под луной Ты развоешься до рассвета — Мол, не может этого быть со мной! — Может, милый, еще не это.

Можно сделать дырку в моем боку, Можно выжать меня, как губку, Можно сжечь меня, истолочь в муку, Провернуть меня в мясорубку,

Из любого дома погнать взашей, Затоптать, переврать безбожно — Но и это будет едва ль страшней, Чем сознанье, что это можно.

И какой подать тебе тайный знак, Чтоб прислушался к отголоску? Будет все, что хочется, но не так, Как мечталось тебе, подростку.

До свиданья, милый. Ступай в метро. Не грусти о своем уделе. Если б так, как хочется, но не то, — Было б хуже, на самом деле.

1996