Сергей Гандлевский Декабрь 1977 года

Штрихи и точки нотного письма. Кленовый лист на стареньком пюпитре. Идет смычок, и слышится зима. Ртом горьким улыбнись и слезы вытри, Здесь осень музицирует сама. Играй, октябрь, зажмурься, не дыши. Вольно мне было музыке не верить, Кощунствовать, угрюмо браконьерить В скрипичном заповеднике души. Вольно мне очутиться на краю И музыку, наперсницу мою, — Все тридцать три широких оборота — Уродовать семьюдестью восьмью Вращениями хриплого фокстрота. Условимся о гибели молчать. В застолье нету места укоризне И жалости. Мне скоро двадцать пять, Мне по карману праздник этой жизни. Холодные созвездия горят. Глухого мирозданья не корят Остывшие Ока, Шексна и Припять. Поэтому я предлагаю выпить За жизнь с листа и веру наугад. За трепет барабанных перепонок. В последний день, когда меня спросонок По имени окликнут в тишине, Неведомый пробудится ребенок И втайне затоскует обо мне. Условимся о гибели молчок. Нам вечность беззаботная не светит. А если кто и выронит смычок, То музыка сама себе ответит.

1977