Модест Гофман Помню жар прокуренных собраний...

Помню жар прокуренных собраний, полуночных споров хрипоту; эшелон в редеющем тумане, тюфяки тифозные в поту.

Опиумный ветер Семиречья, пыльных юрт пологие горбы, гибнущее племя человечье в вязкой лаве классовой борьбы.

И когда, уже не зная страха, с каждым шагом обращаясь в лёд, крестный путь — от шахты до барака — доходяга тупо добредёт, —

сунуть ноги в рукава бушлата и, свернувшись, надышать тепло, провалиться сердцем без возврата в те края, что время унесло,

в скачки девятнадцатого года, смех казашки и плывущий зной… Отпылав в скитаньях и походах, всё пребудет вечной мерзлотой.