Сергей Петров Четвертая рождественская фуга

Благоволение? Желание добра? Когда любой из глаз – зловонная дыра? Бездонная! Ну нет, на дне одной из впадин я вижу, Вечный Жид до жизни смертно жаден. Таскает Дед Мороз подарочный мешок, а елочка в руке как пышный посошок. Глаза наведены, как пушки для салюта, снег кучами валит дешевле серебра, и звезды сыплются – стеклянная валюта, и фейерверк из глаз взлетает люто. Благоволение? Желание добра? Мир по пояс стоит в миру и в мире, как ель в сугробе. Душно в декабре, не думается что-то о добре. И пестрый клич размазан на трактире: Ура! Свобода, равенство и братство… Святая Троица! Ну а внутри кричат не раз, не два, не три под самым носом у больной зари: уродство, шкода, казнокрадство, ядоточение, ехидство и злорадство – и громче всех: «А, черт тебя дери!» Горит вино, со зла синеет нос, и всех багровый Дед Мороз дерет как сидорову козу. И тут уж, Господи, указу нет морозу. И рубит стужа крепче топора. Благоволение? Желание добра? Молчит в лесу несытый хор зверей, и свечки обгорают по привычке. Синеет мальчик у больших дверей, а девочка всё зажигает спички. Засоня, Господи, еси, а не хозяин, не видишь на своем дворе окраин и мажешь миром по губам, закатывая в море доннер-веттер. А сам поешь: «O, Tannenbaum, Wie grun sind deine Blatter!» Скажи-ка, что это? Нужда? Юдоль? Игра? Benevolentio? Желание добра? Я сторож твой и дворник, Дед Мороз, и вырос из сугроба – как вопрос. Передо мной лежит природа, что колода. И где тут, прости Господи, свобода, когда и жид, и русский, и немчин ступить не могут шагу без причин? А равенство? Не явно ли давно, что может быть одно говно и то лишь самому себе равно? А братство? Или ты забыл, хозяин, как братца укокошил Каин? Как громыхнула среди райска дня завистливая братня головня? Нет, братство – каинство и окаянство, а я тебе нимало не Боян, не вещ и мороком великим обуян, я вижу зиму как большое пьянство, и сам ты, Боже, расписной буян. А я? Я Дед Мороз. Но к стуже я привыкну. А ты покуда жив, – ступай отсель. Не то тебя, лихую сатану, я по сусалам садану, не то тебя я так, пропойцу, чекалдыкну, что сляжешь в гроб, как в чертову постель.

Ночь с 24 на 25 декабря 1973