Юрий Ряшенцев Шанхай

Этот наш “чайна-таун” и нищ, и уродлив. Но луна подмигнет на бегу — и китаец похож на живой иероглиф, темно-синий на чистом снегу.

Впрочем, может быть, это — узбек или ненец: у великодержавной луны нет охоты вникать в эту мелочь — в стране ведь все давно и до смерти равны.

Ну, а может быть, это Иван или Хаим, панк захожий, заезжий талиб… Почему-то в России зовется Шанхаем самострой, самостук, самоскрип.

От великого города в гуще лачужной — ничего. Но язык не соврет… Лай бродячей собаки, незлой, но недужной, всхлип лишенных забора ворот.

О, “нахаловки” наши! Последняя дерзость безочажной, бездомной души. Леность градоначальников иль мягкотелость — отпусти им, Господь, не греши!

Пусть горит перехваченный где-то чинарик, полыхающий по временам, как в великом Шанхае китайский фонарик, Бог весть что обещающий нам.

1963