Ольга Седакова Из песни Данте

…И мы пошли. – Maestro mio саrо, padre dolcissimo, segnor e duca? ! Ни шагу дальше, в области кошмара!

Взгляни: разве по мне твоя наука? О, я надеюсь: слово нам дано, воды из глиняного акведука

стариннее; воды, в какую дно просвечивает в озере, яснее. Им все умыто и утолено.

Рука поэзии, воды нежнее и терпеливей – как рука святых – всем язвы умывает – все пред нею

равны и хороши; в дыханье их она вмешается, преображая хрип агонический в нездешний стих…

– Стой! – недосказанному возражая, он говорит, – и у твоей воды учись хоть этому: молчать. Сажая

свои неимоверные сады, Садовник ли их менее жалеет, чем ты? О, ум из нищенской руды,

что от тебя в плавильне уцелеет? – И тут во мне погасло всё, и вдруг: так головня бессмысленная тлеет –

и с треском разотрет ее каблук. В собачий лай и шип многообразный, как пес, вперед меня понесся слух.

Их было много. Край мой безобразный! – их было столько, будто кроме них (рептилии, да страх, да лай заразный)

никто не выпестован на твоих пространствах достославных. Ширь славянства! мне показалось: я среди живых…

Те скалятся, а те шипят; пространство жалят, пугают и клыками рвут, и постоянство лая постоянство

шипенья разряжает: ибо тут мотком змеи в разинутые пасти бес мечет. То-то благодарный труд.

О соловьи казенные… о сласти… И, жвачкой жалящей уязвлены, всё с новым воем издыхают власти:

Лови! он враг! он на врагов страны работает! народное искусство! должны, должны! а те, кто не должны!.. –

и снова гады их приводят в чувство. – Я здесь таков, а был тебе знаком – не узнаёшь? не без шестого чувства

в родном и светлом воздухе земном я обитал; меня хрустальным звуком Тот наделил, – и он вильнул хвостом.

– Иные здесь и не знакомы с луком тех Дельф сверхзвуковых. Но я ловил, ловил, бывало… – Шмяк! к зубовным стукам

в разинутую шавку угодил. – В том мире, где наш семицветный спектр, – он продолжал, – я совесть уходил,

как рыбу палкой: тоже мне, инспектор! Другие хуже – я стоял на том. Совесть же – видишь – биоархитектор:

она мне здесь и выстроила дом – быть жвачкой несжираемой и лютой для тех, кому служил я соловьем.

Друг красоты! единственной минутой пожертвуй, чтобы надо мной рыдать, скорее уж Кайафой, чем Иудой…

– Пора. – И мы пошли. И если вспять, к знакомой змейке, чудно изумрудной, еще искало зренье припадать –

передо мной был только путь подспудный. _______________ ? Maestro mio caro, padre dolcissimo, segnor e duca – Мой дорогой учитель, нежнейший отец, господин и проводник (ит.). Именования, с которыми Данте обращается к Вергилию.