Анатолий Жигулин Марта

Сгорели в памяти дотла Костры сибирской лесосеки. Но в тайниках ее навеки Осталась теплая зола.

И лишь подует горький ветер С далеких, выжженных полян, Как затрещат сухие ветви, Метнутся тени по стволам.

Сохатый бросится, испуган, Рванет по зарослям густым. И ругань, ругань, ругань, ругань Повиснет в воздухе, как дым.

Взметнутся кони на ухабы, Таща корявый сухостой. И кто-то крикнет: — Бабы! Бабы! Гляди-ка, бабы, с ноль шестой!..

Она запомнилась навеки… По хрусткой наледи скользя, Она несла по лесосеке Большие юные глаза.

Она искала земляков, Она просила: — Отзовитесь.— И повторяла: — Лабас ритас!.. — не слыхал печальней слов.

Она сидела у огня, Ладони маленькие грела И неотрывно на меня Сквозь пламя желтое смотрела.

Густым туманом по ручью Стелилось пасмурное небо… И я сказал ей: — Хочешь хлеба? — Она ответила: — Хочу.

И я отдал ей все до крошки. Был слышен где-то крик совы. Желтели ягоды морошки Среди оттаявшей травы…

И было странно мне тогда, Что нас двоих, Таких неблизких, В седой глуши лесов сибирских Свела не радость, А беда.

1965