Эдвин Арлингтон Робинсон Eros Turannos

До сей поры ее страшит Былое ослепленье; Один его любезный вид Внушает отвращенье; Но что такое вид и страх, Когда в клонящихся годах Ей в одиночестве, впотьмах Влачиться по теченью?

Хотя она давно умом Проникла в суть Иуды, Любви упрямой нипочем Соседей пересуды, А гордость — не одна она Союзу их подчинена… А он томится у окна, Он и его причуды.

Его влекут в морской простор Невидимые нити, Цветистый осени убор Лишь прибавляет прыти; И пусть он ей все время врет — Так недвусмыслен жизни ход, Что вдруг она к нему прильнет С мольбою о защите.

С кружащейся в глазах листвой Вселяется смятенье; Прибой гудит за упокой Пустого обольщенья; И дом с любовью неживой Стал ей спасительной норой; А городок звенит струной Прямого осужденья.

Мы скажем вам, стуча по лбу, Все то, что есть на деле, Как будто чью-нибудь судьбу Хоть раз понять сумели, Как будто дар нам вещий дан И на ее самообман Ее глазами сквозь дурман Мы много раз смотрели.

И вот — мы к ним не пристаем; Уж коль они такие, Пускай колеблются вдвоем По прихоти стихии; Они же, творя всерьез,— Чета безлиственных берез Или к пучине под откос Бредущие слепые.