Ольга Ермолаева На Ярославском — Равиль! — татарка зовёт...

На Ярославском — Равиль! — татарка зовёт; всяк оживлён, тем не мене, никто не пьян. Я, прислонясь к стене, созерцаю свод счастья: Чита, Забайкальск, Уссурийск, Хасан…

Сколько вокруг — ни-тусовки-и-ни-коллег! — коль не абрек, значит узбек, о да, или таджик. Но может быть горд узбек, т.к. “узбеки” суть — “сами себе господа”.

Как, господа, облака отчуждённы во тьме! да, натурально, порожним — што ж не блистать: до “серебристых” — восемь десятков км, у “перламутровых” ниже барьер — двадцать пять.

С кварцевой галькой молочной в Заволжье холмы, сонмы подземных, транзитных, блуждающих рек, мрут без ключей, ручьёв, — по-татарски — “чишмы”, без этих ядер воды, пульсаций, прорех.

Плосковолнистые степи, мергели, солончаки, и соленосной глины пёстроцветную плоть, поймы, овраги, рёлки, песчаники, лесостепные ландшафты — вспомни свои, Господь.

С железистой красно-бурой жижею бочаги высохли, их истоптали лоси и кабаны. У ненаглядной радости — дальневосточной тайги не разреди пожарами рыхлые глубины.

К почве в коре и трещинах не шли ранний мраз и снег… Молю — то в яви, то мысленно — не вставая с колен: вспомни того, в Е-бурге, кто, ослепительней всех, не пощадил натруженных бедных ярёмных вен.

За Южным Уралом воздух оптический, на песках свет преломив, как Солярис земных обольщает чад… …Там, ближе к нефти, наверно — исламский ад, где шкандыбают в огненных башмаках…

Засуха. Палые листья истёрты в пыль, и перестал вообще возникать туман. …Да успокойся, идёт к тебе твой Равиль, взгляд ни на ком не фиксирует, Чингисхан.

2005